Особняк на Рейне - Светлана Березовская

«Альбен фон Дитрих».

Дыхание Лебнира прервалось на мгновение. Сердце застучало чаще. Альбен – цель заговора? Но чьего? И почему вдруг? Неужели его деятельность поставила его под угрозу? Или же кто-то догадался, что он вовсе не так чист, как кажется… Одно другого не лучше.

«Он?!»

«Думаю, вы уже поняли, что делать с авиабилетами».

Хенсель вдруг почувствовал странную слабость, как будто руки отказывались держать телефон, а сам он вот-вот рухнет в обморок. Известие о том, что его друг находится в такой опасности, потрясло его до глубины души. Однако буквально в следующий момент он встрепенулся и вскочил со скамейки. Сейчас еще нет даже четырех утра, но Хенсель обязан был что-нибудь предпринять, тем более, сам Большой Босс дал ему все карты на руки: у Хенселя были авиабилеты. Писатель уже догадался, что с ними делать в этой ситуации: вывезти Альбена за границу, в Россию. Он хотел уже скорым шагом направиться к Альбену домой, когда пришло еще одно, последнее сообщение:

«У вас есть чуть больше часа на все. Спешите, герр Лебнир!»

Машинально Хенсель сунул телефон в карман и со всех ног понесся по Унтер ден Линден на Александерплац, вдыхая ртом холодный воздух. Чуть больше часа: в распоряжении у Хенселя было слишком мало времени. Рейс отправлялся в пять утра, возможно, на пять-десять минут позже. В любом случае, им стоило быть в аэропорту как минимум за полчаса до пяти. Если Альбен спит, это вообще чертовски усложняло дело! Хенсель мысленно молился, только чтобы Альбен сейчас не выставил его вон, что, учитывая ранние часы, было вполне возможным.

Вот, наконец, Хенсель завидел уже совсем близкие огни Александерплац. Пулей он влетел в здание, перескакивая через ступеньки и спотыкаясь, поднялся на нужный этаж, однако ему все равно пришлось вызвать лифт: Альбен жил на достаточно высоком этаже. Писатель не чувствовал одышки: сейчас он просто не думал об этом. Что есть силы, он нажал на кнопку дверного звонка и, не дожидаясь ответа, стал стучать в дверь.

– Альбен, ради всего святого, открой, это действительно важно! От этого зависит твоя жизнь, – взмолился он.

Хенсель услышал, как щелкнул замок, и, как только дверь начала открываться, Лебнир резко распахнул ее, чуть не вытащив при этом Альбена в коридор, ввалился в квартиру и, захлопнув дверь, повернул ручной замок. После этого Лебнир прямо в обуви и куртке пронесся в квартиру, почти сбив Альбена. Тот пребывал в шоке: Хенсель посреди ночи ввалился к нему в квартиру, промямлив что-то про то, что это действительно важно, и вся жизнь Альбена зависит от этого «чего-то».

Когда Альбен вернулся в комнату, оказалось, что Хенсель старательно перерывает все бумаги в шкафах, пытаясь, видимо, что-то найти.

– Хенсель, не будешь ли ты так добр объяснить мне, что происходит? – попросил он, однако ответ получил весьма неожиданный:

– Некогда объяснять!

– А ты попробуй, – раздраженно настаивал Альбен.

– Я не могу тебе ничего объяснить, потому что сам толком ничего не знаю, – заявил Хенсель, – однако могу сказать одно: здесь заговор, и ты в самом его центре!

– Заговор? – переспросил Альбен, удивленно подняв бровь. Было видно, он не верит этому. – Ты, должно быть, шутишь!

Лебнир повернулся к Альбену. На лице Хенселя застыло обеспокоенное выражение: глаза были широко открыты, он весь побледнел и тяжело дышал.

– Похоже, что я шучу? – спросил он, после чего снова стал рыскать по полкам.

Альбен приоткрыл рот, а затем снова его закрыл. Он совершенно не понимал, что здесь творится, но горел желанием это выяснить.

– Подумай, Хенсель, о каком заговоре может идти речь… – начал он, но Хенсель перебил его с неожиданным заявлением:

– Мне прекрасно известно, что ты связан с «Сопротивлением» и какую должность в нем ты занимаешь.

Повисла гробовая тишина. Альбен застыл, как громом пораженный. Хлопая ресницами, он смотрел на Хенселя, который, в свою очередь, будто сверлил товарища решительным взглядом. Откуда. Откуда, черт возьми, Хенсель узнал об этом? Альбен не мог понять: если только это не Большой Босс рассказал все ему. Но тогда причем тут сам Лебнир?

– «Сопротивление»? – переспросил золотоволосый мужчина чуть дрожащим голосом. – Не понимаю, о чем ты… Я и «Сопротивление»…

Хенсель вздохнул.

– Альбен, не ломай комедию: я знаю, что ты являешься информатором «Сопротивления», поэтому я прекрасно знаю, что лежит у тебя во внутреннем кармане пиджака, – заявил он. После чего достал из своего кармана цепочку с «крестом Сопротивления» и показал его Альбену: – Мне самому нужно тебе кое в чем признаться.

Одно заявление Хенселя Альбен как-то перенес, но вот второе он перенести уже не мог. Если пол не уйдет из-под ног фон Дитриха, то тот сам уйдет. Что и сделал Альбен: шагнул вперед, чтобы не упасть он такого потрясения. Оказывается, Хенсель тоже как-то связан с фракцией, причем, видимо, занимает высокий пост, раз Большой Босс рассказал ему об этом. Но такое может быть, только если… Нет, быть такого не может!

– Ты… связан… с «Сопротивлением»? – еле выговорил Альбен.

– Раз уж я решил признаться, то да. Но я не просто связан с ним: я возглавляю весь немецкий отдел, – признался Хенсель. Лицо его на мгновение стало серьезным. Лидер немецкого отдела и информатор встретились взглядами. Вот так сюрприз. Альбен даже в горяченном бреду не мог себе представить, что его лучший друг, с которым он знаком уже больше двадцати лет, является главой немецкого «Сопротивления» – самым главным революционером Германии и помощником Большого Босса. Конечно, Альбен не мог жаловаться на свое положение, ведь он сам был человеком, работающим непосредственно на Большого Босса. Однако такого Альбен не ожидал. И он, и Хенсель – оба хранили секреты друг от друга, и вот сейчас эти секреты вспыли на поверхность.

Лебнир схватил Альбена за плечи. Ему показалось, что товарищ вот-вот рухнет на пол.

– Альбен, пойми, дело здесь не во мне, а в тебе. Я не знаю, кто и зачем, но люди охотятся за тобой. Это не шутка: это заговор, и ты его цель, – вкрадчиво говорил Хенсель. – Прошу, доверься мне: я всего лишь желаю спасти твою жизнь.

На мгновение Альбен опустил глаза. Он все еще не мог отойти от известия, ставшего для него шоком. Хенсель знает о его тайной жизни, но, как оказалось, и сам Хенсель тоже ведет опасную игру с властью. Когда Альбен поднял глаза, в них уже не читался шок или ужас – только решимость, но с долей тревоги.

– Хорошо, – согласился он. В голосе появилась тревога и неуверенность. – Но что ты предлагаешь?

Хенсель отпустил плечи товарища.

– У нас есть чуть больше часа, – предупредил он. – Сначала оденься, как следует, а там поговорим.

Альбен послушно ушел в спальню, а Хенсель остался рыться в шкафах. Когда через пару минут Альбен вышел из спальни, на мужчине был темный смокинг с галстуком. В тот же миг в фон Дитриха полетел его дипломант.

– Собирай все документы государственной важности, все бумаги, которые хоть как-то могут изменить ситуацию в стране, – крикнул ему Хенсель. – Только, смотри, аккуратнее. Собирай все так, чтобы, если вдруг обыск, не поняли, что ты резко покидал дом.

– Если ты сам сказал, что я являюсь информатором международной подпольной фракции, то ты должен понимать, что я уже далеко не новичок в подобных делах, – ответил Альбен.

Пока хозяин квартиры собирал документы, Хенсель постоянно сверялся с часами, и время явно его не устраивало. Каждый раз Лебнир стискивал зубы и нервно стучал по полу ногой.

«Альбен, поскорее, чего же ты копаешься, – мысленно подгонял он друга, – у нас мало времени: мы опоздаем на самолет!»

Наконец, фон Дитрих собрал все самые важные документы, кинул паспорта в портфель. Альбен окинул взглядом комнату, проверяя, не забыл ли он чего-нибудь важного. Одеждой и личными вещами следовало пренебречь. Однако была одна вещь, которую Альбен просто не мог не взять. Он вернулся в спальню и вынес оттуда футляр с аккуратно уложенной туда черной скрипкой. Хенсель не был настроен брать с собой инструмент.

– Альбен, я понимаю, эта скрипка очень дорогая, да и тебе она очень дорога, но прошу, оставь ее, – попросил он.

– Нет. Не могу, – наотрез отказался Альбен, надевая плащ.

Хенсель вздохнул:

– Сейчас не время…

– Дело здесь вовсе не в привязанности к инструменту, – пояснил фон Дитрих, – а в том, что некоторые важные документы я храню в нем. В самой скрипке и в футляре.

Лебнир был слегка удивлен таким оригинальным способом хранения. Хотя, он был весьма действенным: никто не станет вскрывать инструмент. Но как Альбен их туда засунул и, главное, как он собирается их оттуда вытаскивать, знал только сам Дитрих.

Нацепив на себя смешную русскую шапку, Альбен взял в руки дипломант с документами и футляр со скрипкой, перекрыв газ и воду, что он сделал уже по привычке, вышел из квартиры, закрыл дверь и скорым шагом покинул высотку вслед за Хенселем. Мировые Часы на площади показывали 4.10 в Берлине…